О современной военной журналистике

Оригинал: http://asd.news/articles/voyna/o-sovremennoy-voennoy-zhurnalistike/ 

Лучше, чем Артуро Перес-Реверте, пожалуй, никто не рассказывал о профессии военного корреспондента. В своих двух культовых для представителей этой профессии книгах «Территория команчей» и «Баталист» испанский писатель и военный фотограф не просто открыл тайну о людях, идущих осознанно в «горячие точки», но сформулировал философию представителей «Клуба безбашенных». Начинающие журналисты, зачитываясь книгами испанского гуру военной фотографии, невольно представляли себя героями его романов, а ветераны профессии узнавали в строчках себя и встречались лицом к лицу с горькой правдой, в которой до конца сами себе не могли признаться. 

Диджитализация военкорства 

На майские праздники испанец посетил впервые Россию, презентовал картину своего соотечественника художника-баталиста, побывал на Параде Победы в Москве и пообщался с российскими журналистами. В интервью изданию «Комсомольская правда» Перес-Реверте говорил о военном торжестве на День Победы, литературе и, конечно же, не могло обойтись без беседы о журналистике. Вот, что рассказал опытный военкор о том, что происходит сейчас с профессией, которой он посвятил 21 год своей жизни. 

«Меня в последнее время страшно занимает одна проблема: из журналистики исчезает фигура журналиста как интерпретатора событий. Это плохо, потому что реальность должна быть передана читателю специально подготовленными людьми. Не гаджетами, не блогерами, не камерами слежения, а специально подготовленными людьми. Но сейчас, благодаря соцсетям, это передающее звено перестало иметь значение. Любой дуралей с телефоном называет себя журналистом, - рассказал Перес-Реверту, - Потому что людям нельзя давать сырой контент. Потому что без предающего звена теряется вера в происходящее. Раньше эту веру нес человек-посредник, а сейчас никто, - заявил испанец, - Считайте меня странным, но мне даже манипулятивная журналистика милее, чем то, что творится сейчас, когда информация просачивается свободно и бессмысленно». 

В подтверждение его слов об изменении профессии военного корреспондента с приходом современных гаджетов и скоростного интернета говорит тот факт, что экстремальной журналистикой начали заниматься такие «дуралеи с телефонами», как я. Развитие технологий значительно понизило порог вхождения в профессию. Это касается и фотографии, и видео. Раньше, для того, чтобы стать военным фотографом, оператором и журналистом нужно было иметь дорогостоящее профессиональное оборудование (которое и сейчас стоит недешево), навыки пользования им и в достаточной мере обладать безбашенностью, чтобы нырнуть в грязь лицом, когда услышишь свой первый свист мины, а после не уехать подальше из ада боевых действий. Если последнее по-прежнему необходимо, то с двумя первыми пунктами всё стало значительно проще. 

Высокоскоростной интернет позволил мгновенно передавать информацию, а вместе с этим пришла нужда в оперативности. Кто первым сообщил, того и трафик, а это деньги. Медиа-бизнес всё же остается бизнесом, продюсерам нужно зарабатывать деньги. Никто не будет платить за вчерашние новости, а в эпоху глобализации актуальность информации исчезает также быстро, как появляются подробности. Поэтому большинство информационных изданий готовы пожертвовать качеством картинки в угоду оперативности. 

Первые снимки или видео с места события зачастую сняты на камеру смартфона, вертикально и в низком разрешении. Если раньше подобный контент отправился бы в корзину, как бракованный, то сейчас он может попасть на первую полосу именитого издания, если будет первым и уникальным. Но становится ли после этого автор снимка журналистом? Скорее нет, чем да. Но это позволяет обывателю прикоснуться к этому ремеслу и в самых смелых фантазиях представить себя военным корреспондентом. 

Во времена, когда Перес-Реверте разъезжал по «горячим точкам» со своей камерой, находились сумасшедшие, которые добровольно и за свой счёт ехали в объятые войной регионы, чтобы сделать себе имя, засветиться и попасть в редакцию какого-то известного издания. Фрилансеры, наравне с корреспондентами с аккредитациями от журналов, газет и телеканалов, лезли в пекло войны, потому что прекрасно осознавали, что хаос — это лестница для достижения своих целей. Но они также должны были уметь пользоваться камерой, потому что никто стандарты работы тогда не понижал, а до персональных Youtube-каналов, Instagram и страничек в социальных сетях было далеко. Кому-то всё же удавалось «засветиться» и даже получить Пулитцеровскую премию за свой снимок, но это, скорее, исключение, нежели правило. 

«Дуралеи с телефонами» на войне 

На примере донбасского конфликта можно проследить то, как меняется военная журналистика вместе с людьми, которые волей случая взяли в руки неказистые фотоаппараты, видеокамеры и смартфоны, чтобы снимать войну. 

Развитие технологий впустило таких парней и девушек, как я, в профессию. В начале вооруженного конфликта, кто мог, так и доносил правду о происходящем в Донбассе. Официальным СМИ доверяли лишь частично, так как понимали, что существует политика издания, владелец или спонсор, так или иначе, но профессиональные журналисты представляли ангажированную позицию. 

Те, кто следил за бойней в Донбассе со стороны, пытаясь узнать правду о происходящем, доверяли больше очевидцам, предпочитая получать информацию без посредников, тех самых интерпретаторов, о которых говорил Перес-Реверте. Появились военные блогеры. Пока в России развивались ютуберы, снимающие социальные эксперименты, пранки, челленджи и прочее, в Донецке молодые парни и девушки на говёненькие камеры пытались заснять обстрел города из артиллерии, танков и миномётов. Потом эти кадры свободно без фильтров и цензоров попадали в социальные сети. Люди могли самостоятельно сложить впечатление о происходящем, без манипуляций. Правда, это могли делать те, кто хотел получить информацию от первоисточника, а не от ретранслятора. Для этого нужно было разгребать тонны шлака в Сети, чтобы докопаться до истины. В это время редакторы и копирайтера делали за читателя всю работу, находили из интернета информация от очевидцев, публиковали в официальных СМИ, где видео\фото\текст получали свои трактовки и интерпретации. 

Регулярное цитирование, мелькание в СМИ и адреналин затягивали в профессию даже тех, кто занялся этим неосознанно. Постепенно вчерашние ноунеймы в журналистике обретали свои имена, оттачивали свой уникальный стиль, углублялись в военкорство, меняя любительские камеры на более профессиональное оборудование, развивая свои навыки, улучшая картинку, а также ближе знакомились с тонкостями профессии. Например, приходило осознание того, что военная журналистика далека от романтичных страниц книжных романов. Оказалось, что жизнь намного прозаичнее, жестче и красноречивее. Вместе с этим менялось отношение к жизни, войне и мире, трансформировался взгляд на происходящее. Примерно, так и сформировался донбасский «Клуб безбашенных» — негласное объединение медиа-сталкеров, которые без разрешений и аккредитаций проникали в Зону боевых действий за информационными артефактами. 

Возвращаясь к истокам 

С подписанием Минских соглашений в феврале 2015 и перехода от «махновщины» к формированию официальных структур возможность заниматься военным фрилансом без согласования с силовыми ведомствами стало невозможным. Власти стали контролировать информацию, исходящую из «красной зоны». Теперь было значительно сложнее получить «горячий репортаж», но этому способствовало значительное снижение количества обстрелов и боестолкновений. Постепенно, хаос стал обретать свой квази-порядок. 

Со временем кто-то перестал этим заниматься, сумев вовремя остановиться, как только прошла эйфория и адреналин в крови исчез, кому-то было мало, и он пошел дальше, став военкором силовых ведомств или получил место в интернет-издании, кто-то занялся гражданской журналистикой, а кто-то погиб из-за того, что удача отвернулась и перестала спасать от несчастья на фронте и в тылу. 

Но, в конечном итоге, всё-таки независимая фриланс военная журналистика в блогах и Youtube-каналах испарилась, как только стал вопрос пропитания, оплаты счетов и условий жизни. Всё пришло к тому, с чего начиналось — военные блогеры были вынуждены встроиться в систему, где существует ангажированность, политика издания и прочее. Не стало «дурачков с телефонами», появились люди-посредники, профессиональные и опытные. Сырой контент был заменён на качественный с готовыми мыслями, которые легче воспринимать читателю\зрителю\слушателю. Не нужно больше вникать и углубляться в вопрос, это уже сделано заранее, подготовленными людьми. Обывателю нужна информация, поданная в максимально понятной форме, чтобы можно было сформировать своё мнение по тому, что творится в мире, чтобы оставаться на плаву в море информации. И тут его мнение будет зависеть от тех, кто ему разжует события, происходящие в тысячах километрах от него. 

Сиюминутная журналистика теперь активизируется исключительно в моменты обострений на фронте. Тогда военкоры вспоминают романтику 14-15 годов, сообщают о происшествиях с места события или получая информацию от местных жителей или военнослужащих. Но всё прекратится, как только пушки станут тише и всё вернётся в состояние замороженного конфликта. 

Прощай, смартфон 

Действительно, гаджеты и социальные сети серьёзно видоизменили журналистику в целом и военкорство в частности. Как показывает практика, чаще всего это проявляется в событиях экстраординарных, вроде того пожара в Соборе парижской Богоматери. За уничтожением в пламени знаменитой святыни человечество следило онлайн, благодаря очевидцам, но на обложки мировых изданий попали качественные снимки профессиональных фотокорреспондентов, а значит, и в истории запомнятся они, а любительские съемки ушли вместе с молниеносными сообщениями в Telegram. 

Это касается и военной журналистики. Ею занимались авантюристы в мире медиа и нужно признать, что вносили свой вклад в информационную войну, но они исчезают вместе с теми, кто «повоевал и поехал домой». На долгосрочную перспективу подобная работа не рассчитана, если сталкер не готов после своей первой войны отправиться на другой континент, чтобы продолжить искать «горячие репортажи», но в действительности мало, кто жаждет продлить тяготы и лишения состояния войны. После похмелья наступает трезвость и инстинкт самосохранения, люди возвращаются к привычным занятиям, к мирной жизни без беготни под свист пуль и жужжания осколков. Но те, кто захочет остаться в профессии будет обязан развиваться, усовершенствовать свой контент, чтобы быть способным конкурировать с изданиями и не становиться вновь «дуралеем с телефоном». Хотя находятся те, кто пренебрегают тенденциями и продолжают публиковать низкосортный контент у себя на страницах в социальных сетях, но зачастую там он и остаётся замеченным несколькими сотнями из списка друзей. 

P.S. В интервью «Новой газете» Артуро Перес-Реверте, говоря о том, что с войны невозможно вернуться прежним, сравнил военного корреспондента со священником и проституткой, так как святость и блуд в этой профессии находятся не то, чтобы рядом, но в комплексе. 

«Священник может оставить свое одеяние и жениться, начав жить нормально, и проститутка может стать нормальной матерью, но взгляд на мир и воспоминания — всего этого уже не исправить. Жизнь, которую мы ведем как репортеры, в конце концов трансформируется в особую форму восприятия мира», - констатирует испанский гуру военной фотографии.